Властелины колец и сережек

Рынок ломбардов переживает настоящий бум, о котором другие сферы российской экономики давно уже не могут и мечтать. Подводя итоги ушедшего года на отраслевом форуме в Москве, Национальное объединение ломбардов (НОЛ) заявило о росте на 50% к 2015 году. В условиях кризиса, когда банковское кредитование оказалось почти недоступным для жителей небогатых регионов и мелких предпринимателей, возможность отнести в ломбард какую-нибудь семейную реликвию и получить за нее деньги «до получки» стала чуть ли не последним спасением.

Впрочем, как признают участники рынка, в будущее они смотрят также с тревогой – на фоне экономической стагнации люди продолжают беднеть, запасы драгоценностей у населения сокращаются, а власти придумывают для ломбардов все новые жесткие ограничения.

Ценности кризисных лет

Ломбардное дело, под которым понимается широкий спектр денежных операций, обеспеченных залоговой стоимостью ценных вещей, имеет давние традиции: первые подобные заведения открыли во Франции XV века ростовщики, перебравшиеся из региона Ломбардия на севере Италии. При всей исторической специфике этой деятельности сегодня оно типологически является частью финансового рынка, поскольку в основе имеет все то же кредитование нуждающихся под проценты от суммы займа. Помимо выплаты процентов за каждый день хранения драгоценностей клиент ломбарда в конце условленного срока должен целиком выкупить залог, иначе займодатель получит право его продать.

В России ломбарды существовали еще до революции (первый из них был открыт в Вологде в 1888 году), но в массовом порядке население познакомилось с ними в первые постсоветские годы. В 90‑е ломбарды прочно ассоциировались с голодом и нищетой, и ломбардисты не отрицают эту связь – чем хуже дела у населения, тем пышнее расцветает их дело. Как правило, рынок ломбардов растет скачками во время кризисов, что подтвердили и 1998 год, и 2008‑й. В стабильные же нулевые рынок сдерживали подъем потребительского кредитования и принятие закона «О ломбардах» (2007 год), а затем падение цен на золото. В 2011–2013 годах драгметалл подешевел сразу на 30%, а изделия из золота составляют до 90% залогов, что заставило многих ломбардистов буквально бороться за выживание.

Нынешний кризис с лихвой компенсировал трудности тех лет. В 2015 году рынок, по оценкам НОЛ, вырос сразу на 100%, а эксперты Высшей школы экономики признали ломбарды лидерами сферы услуг по показателям динамики спроса («индексу предпринимательской уверенности»). В 2016 году, как заявил на недавнем форуме председатель совета НОЛ Алексей Лазутин, рост объема залогов в легальных ломбардах составил 33%, а с учетом нелегальных – 50%.

Впрочем, как пояснил Лазутин «Профилю», успехи рынка связаны не только с кризисом: поток новых клиентов обеспечил только 20–30% роста портфеля. Другим драйвером стал рост рублевой стоимости золота, которое с лета 2014 года подорожало на 50%. Кроме того, у ломбардов обнаружились конкурентные преимущества перед другими участниками финансового рынка. Условия получения потребительского кредита в банке все усложняются, а требования к заемщикам растут. Микрофинансовые организации (МФО) славятся непосильными процентными ставками (по оценкам экспертов, они в 4–5 раз выше, чем у ломбардов) и жестокими акциями коллекторов. Обращение же в ломбард позволяет получить деньги в кратчайший срок, независимо от цели использования и почти не предоставляя информацию о себе (некоторые ломбарды принимают даже клиентов без паспорта, благодаря чему к ним активно обращаются гастарбайтеры-нерезиденты, которым в России больше никто не даст взаймы). По словам Лазутина, многие заемщики принципиально не пользуются другими финансовыми институтами, чтобы не испортить свою кредитную историю. Возможен и «комбинированный» вариант, когда заемщик идет в ломбард, чтобы раздобыть денег для погашения долга в МФО или внести ежемесячный платеж по ипотеке.

Еще одной категорией клиентов, на которых ломбарды делают сейчас ставку, являются представители малого бизнеса, выступающие как частные лица (работать с юрлицами ломбардам запрещено). Практика, тянущаяся еще из 90‑х, когда пороги подобных организаций обивали многочисленные «челноки», актуализировалась опять-таки из-за сложностей пополнения оборотного капитала микрокомпаний через банковские механизмы. «Хотя средний размер займа представителям малого бизнеса достаточно велик (0,3–1,5 млн. рублей), доля их в общем объеме пока незначительна. Мы предполагаем, что в ближайшие годы она вырастет из-за дальнейшего ухудшения условий их обслуживания в банках», – говорит Алексей Лазутин.

В оценке географических «точек роста» ломбардного рынка опрошенные «Профилем» эксперты расходятся. Гендиректор сети «Фианит-Ломбард» Станислав Боронин называет таковыми небольшие промышленные города: «Замечено, что если градообразующее предприятие испытывает трудности с выдачей зарплаты, то спрос на услуги ломбардов сразу растет». Председатель правления Региональной ассоциации ломбардов Людмила Грибок считает основными центрами рынка Москву и Санкт-Петербург: «Чем крупнее город, тем у ломбарда больше возможностей для роста кредитного портфеля. В провинции людям особо нечего нести. К примеру, в Москве средний займ составляет 15 000 рублей, а в Сибири – 5000 рублей». А Алексей Лазутин уверяет, что ситуация отличается от региона к региону: «По темпам роста лидируют менее экономически развитые регионы – северные или, наоборот, южные. При этом есть города, где уровень конкуренции уже высок (Санкт-Петербург, Ростов‑на-Дону, Омск), а есть те, в которых рынку еще есть куда развиваться».

Впрочем, сегодня экспертов больше волнуют перспективы. «С декабря 2014 года до середины 2016‑го шел постоянный рост, нам даже не надо было ничего делать, – говорит Станислав Боронин. – Но в последние месяцы мы видим обратную тенденцию, и за клиентов уже приходится бороться. Проблема в том, что кризис затянулся, люди беднеют, у них не хватает денег возвращать свое имущество, количество невыкупов растет. Через какое-то время ценности у людей дома просто закончатся». Алексей Лазутин, правда, столь тревожных прогнозов не разделяет: «Субъективная ценность заложенных вещей для граждан выше ломбардной оценки и даже розничной цены нового изделия, поэтому они будут стараться их выкупать». Но и он признает, что подсчитать остающееся на руках у россиян количество драгметалла невозможно.

«Другая проблема заключается в том, что ювелирный рынок, служивший для ломбардов источником новых клиентов, падает два года подряд, – говорит Боронин. – А те, кто сейчас еще покупает ювелирку, скорее всего, состоятельные люди, которые к нам не пойдут». Прогнозируя сценарий на 2017 год, эксперты сходятся на замедлении роста: Лазутин оценивает перспективную динамику в +25%, Грибок – в +15%, Боронин предсказывает «плавный темп с элементами стагнации». По его мнению, оживление произойдет только в случае нового витка кризиса, когда в сложную ситуацию попадет категория граждан, которая сейчас не нуждается в услугах ломбардов.

Без ювелирной точности

Такой разброс оценок во многом связан с тем, что контуры ломбардного рынка в России весьма размыты. Его количественные параметры толком не установлены, а предлагаемые в разных источниках данные существуют на правах версий. Так, в исследовании РБК за 2013 год отмечалось, что объем рынка ломбардов в Москве за 10 лет (с 2004 года) вырос с 6,5 млрд до 35 млрд рублей. В 2014‑м начальник главного управления рынка микрофинансирования и методологии финансовой доступности Центробанка РФ Михаил Мамута оценил уже весь российский рынок в 21 млрд. В Национальном объединении ломбардов считают основным показателем стоимость заложенного имущества: в 2015 году, по данным организации, она составляла 45 млрд рублей, в нынешнем году – 60 млрд.

Так или иначе, ломбарды заметно уступают по обороту не только банковскому сектору, но и конкурентам на рынке микрофинансирования. По данным ЦБ, оборот МФО в 2014 году достигал 57 млрд рублей, кредитно-потребительских кооперативов (КПК) – 53 млрд. В то же время отставание складывается за счет небольших размеров займов в ломбардах (сейчас средний заем, по данным НОЛ, составляет 7 900 рублей) – по абсолютному же числу клиентов они далеко впереди. В 2014 году Михаил Мамута оценивал клиентскую базу ломбардов в 4,84 млн человек – против 2,49 млн у МФО и 1,24 млн у КПК. В кризис это число выросло и теперь, по словам Алексея Лазутина, превышает 10% населения РФ – 14 млн человек.

Что касается «физического» количества ломбардов, то оно также растет. Как утверждает Лазутин, сейчас в России насчитывается около 20 тыс. розничных точек, а для полного насыщения рынка можно открыть еще столько же. «Рынок стал привлекательным для новых игроков. В стране много свободных денег, и инвесторы обращают внимание на ломбарды как на одну из перспективных сфер», – говорит Станислав Боронин. Однако если порог для входа на рынок невысок, то в дальнейшем закрепиться на нем непросто, говорит Людмила Грибок: «Если вы открыли точку недалеко от ломбарда, который работает 20 лет, не факт, что вам удастся конкурировать. Большую роль играет вопрос доверия, привычек населения». Состояние рынка Грибок характеризует как динамическое равновесие – по ее наблюдениям, за девять месяцев 2016 года закрылось почти 1000 ломбардов и открылось 500 новых.

Но и с общим числом действующих ломбардов нет ясности. Данные о них учитываются в Едином государственном реестре юридических лиц (ЕГРЮЛ). Однако многие ломбарды, закрываясь, не проходят официальную ликвидацию и продолжают числиться в ЕГРЮЛ. В итоге на 1 апреля 2016 года было зарегистрировано 8290 юрлиц, в названии которых имеется слово «ломбард», а годом ранее – 8594. Как предполагают эксперты, от трети до половины этого перечня – «мертвые души».

Сосчитай и властвуй

Их выявлением занимается Центробанк, с апреля 2014 года выступающий в роли регулятора ломбардного рынка (до этого отрасль контролировала Пробирная палата РФ). По статистике арбитражных судов, в январе – сентябре 2016 года у них на рассмотрении находились более 600 исков ЦБ о ликвидации ломбардов. Всего же за это время ЦБ «вычистил» около 1,1 тыс. недействующих или фиктивных организаций. Но решать подобные вопросы через суд, с точки зрения чиновников, долго и сложно. В ноябре стало известно о подготовке законопроекта по созданию в ЦБ реестра ломбардов, согласно которому только зачисленные в него организации получат статус легальных игроков рынка, нарушители же будут исключаться по единоличному решению регулятора. В скором времени документ должен поступить на рассмотрение в Госдуму.

Однако уже сейчас участники рынка жалуются на проводимую ЦБ чрезмерно жесткую политику. С 1 июля 2015 года регулятор ввел ограничение полной стоимости кредитов (ПСК), т. е. процентной ставки по ломбардным займам. После этого она еще несколько раз корректировалась вниз, потеряв за полтора года почти 30%. Сейчас максимальная ПСК равняется 0,455% в день, что дает ломбардам 160–170% годовых (правда, поскольку речь идет о краткосрочных займах, ломбардисты призывают считать месячный процент, составляющий в среднем по рынку 13–15%). Дальнейшее ограничение ПСК может привести к пагубным последствиям, считает Лазутин. По его словам, чем меньше в населенном пункте оборот по залогам, тем более высокая ставка требуется ломбардам для сохранения безубыточности, поэтому для расчета ПСК необходимо применить дифференцированный подход.

Также ЦБ запретил ломбардам работать круглосуточно под тем предлогом, что в ночное время сдается много ворованных ценностей. «Залог считается криминальным, если правоохранители пришли в ломбард и оформили по нему выемку, – комментирует Станислав Боронин. – Этот процент легко считается, и участники рынка предоставили регулятору статистику – он составляет всего 0,2% от портфеля залогов, не меняясь в зависимости от времени суток. Но нас не послушали. Теперь, скорее всего, краденое сдают по ночам подпольным скупщикам, где это вообще никак не фиксируется».

Осложнил ЦБ и вопрос фондирования ломбардов. Исторически они выдают займы из собственных средств, однако в благоприятных ситуациях это ограничивает возможности для роста. Но привлекать капиталы физлиц ломбардам запрещено по закону, а банки кредитовать их не хотят, поскольку, по правилам ЦБ, ломбарды отнесены к четвертой, «проблемной» категории заемщиков, и для работы с ними банку необходимо сформировать резерв в размере 100% от суммы кредита. Как считают эксперты, в рамках жесткой монетарной политики регулятор фактически провел черту: «проверенные» граждане получают доступ к ресурсам банков (и опосредованно – самого ЦБ), а ломбарды, МФО и их «ненадежная» клиентура варятся в собственном соку. По словам Лазутина, представители отрасли пытаются контактировать с регулятором по проблеме фондирования. С учетом давних взаимоотношений с малым бизнесом выход они предложили во встраивании ломбардов в работу по ФЗ № 209 о поддержке малого и среднего бизнеса – получение дешевых займов для последующей выдачи средств индивидуальным предпринимателям.

Но главное, против чего протестуют ломбардисты, – требование ЦБ сдавать отчетность о любых движениях средств, сначала ежеквартальную, а с начала 2016 года – ежемесячную. По мысли чиновников, подобная мера необходима для исполнения ФЗ № 115 о противодействии отмыванию доходов, полученных преступным путем. Но участники рынка считают подготовку большого массива документации избыточной. «Рынок с трудом привыкает к новым требованиям. Многие до сих пор работают вручную, без бухгалтерских программ. Приходится срочно их приобретать», – рассказывает Людмила Грибок. Нарушителям ЦБ выписывает штрафы до 700 тыс. рублей. Для небольших заведений, кредитный портфель которых составляет порядка 100–200 тыс. рублей, один штраф автоматически означает банкротство, отмечает Лазутин: «Такое наказание адекватно для банка с тысячами сотрудников, но не для ломбарда, где даже собственного бухгалтера может не быть».

В итоге отчетность сдают не все ломбардисты, кто-то даже не знает, что теперь он подотчетен Банку России, а кто-то сознательно игнорирует предписания. Некоторые пытаются их оспорить: в картотеке арбитражных дел с начала года фигурируют 14 исков ломбардов к регулятору. Оценки «нелегальной» доли рынка разнятся: по данным «Коммерсанта», после передачи отрасли под контроль ЦБ она выросла с 1–2% до 30%, в НОЛ называют цифру 20%.

При этом еще одна часть ломбардов переквалифицируется в комиссионные магазины и скупки. Формально этот статус отличается тем, что они приобретают вещь только для перепродажи (без выдачи займа под проценты и возможности обратного выкупа), причем платят клиенту не сразу, а после реализации товара. Но в реальности такие заведения могут работать и по схеме ломбардов. «Таковых насчитывается примерно 15–20% рынка, – рассказывает Лазутин. – Деятельность их не пресекается, так как «похожий на ломбард» комиссионный магазин закрывать или штрафовать, по сути, не за что, ЦБ за ними не надзирает. Даже когда подобная организация предлагает клиентам более привлекательные условия, а затем обманывает его, реализуя «залог» не по окончании срока хранения, а сразу же».

Золотой передел

В ближайшие годы власть продолжит наступление на рынок, уверены ломбардисты. Так, уже в следующем году ломбарды могут заставить объединиться в саморегулируемые организации (СРО). К этой перспективе участники рынка относятся по-разному. Национальное объединение ломбардов ее поддерживает. «Если нам дадут возможность разработать базовые стандарты и потом по ним жить, будет здорово, – утверждает Алексей Лазутин. – Лучше самим себя построить и маршировать со своим командиром, чем будет командовать кто-то извне. Но большинство участников рынка не хотят погружаться в построение системы саморегулирования, и это очень печально».

Одним из противников СРО является Станислав Боронин из «Фианит-Ломбард»: «Понятно, что регулятору будет удобнее контактировать с отраслью через СРО. Но ведь саморегулирование – по сути, замена государственного лицензирования. А лицензируются те виды деятельности, которые могут нанести вред большому количеству людей. Понятно, почему в СРО обязаны вступать кредитно-потребительские кооперативы – они привлекают деньги пайщиков. Или строительные фирмы – если здание плохо построено, могут возникнуть большие проблемы. Но у нас такого нет – человек сам принес залог, его оценили, выплатили деньги. Ценности страхуются, и в случае ограбления ломбарда клиент получает страховое возмещение. Как ломбард может массово кого-то обидеть?».

А с 1 июля 2018 года, согласно нынешним планам ЦБ, ломбарды обязаны будут использовать в работе кассовые аппараты, с 2019‑го – перейти на единый план счетов российской и международной отчетности (РСБУ и МСФО). «То есть бухгалтер ломбарда должен освоить еще и МСФО, что требует серьезного обучения. Но если мы говорим о небольших точках за пределами Москвы, специалистов такого уровня в достаточном количестве просто нет, – говорит Боронин. – В этих условиях передел рынка неизбежен. По сути, ЦБ толкает его к укрупнению – останется только несколько лидеров, которые будут поглощать друг друга».

«Классические семейные ломбарды со штатом из 2–3 человек выглядят обреченными, – добавляет Людмила Грибок. – Но они нужны провинции, где играют роль финансового амортизатора, в какой-то мере снимают социальную напряженность. Крупные сети в такие города не пойдут, им это невыгодно». В результате жители могут вовсе остаться без возможности поправить свое положение, пустив в ход «фамильное серебро».

По мнению Алексея Лазутина, помощь ломбардам может прийти со стороны МФО. Слияние организаций, предоставляющих смежные виды финансовых услуг, поможет им выдерживать натиск регулятора. «Уже есть успешные кейсы функционирования розничных микрофинансовых супермаркетов. Это удобно потребителям: можно взять займы и под залог, и без залога. Будущее рынка – за объединенными форматами», – считает он.